Дорогая Вера! Спасибо за такое эмоциональное восприятие наших текстов! Значит, наша память понятна и вам. Особенно ценно, что наши воспоминания пробудили что-то в вашей памяти. Это ценно для нас - безумцев, не надеявшихся ни на что. С поклоном - один из "Вопля".

Сегодня - очередная дата, связанная с нашим "Воплем" - 1 декабря 1934 года был убит Киров, соратник Сталина. Рассказ об этом событии и его свидетеле - деде Володи Кулемзина был помещен в нашем журнале. По тем временам, весьма рисковый шаг! Я до сих пор горжусь тем, что это было сделано! Мы дожили до времени, когда правда может звучать громко. Неважно, что ее не все слышат. С 40-летием, дорогие "воплевцы"!

Дорогой Гриша! Спасибо тебе за откровения "Жизнь плюс" - честная, настоящая журналистика. И ясная память. Жаль, что не вставили в книжку... Но - существует практика "издание 2-е, исправленное и дополненное"...

Привет, дружище. Merci тебе премногое за то, что остался жив вопреки нашим "наветам" и так мощно откликнулся на наши воспоминания.

Жалею только об одном: что мы не смогли найти тебя во время работы над сайтом, а потом и книгой, ведь в ней мы сделали ма-а-а-а-аленькую такую рубрику "Воспоминания очевидца" (Догалака Оспанова). А ведь там могли быть и твои строки...

Крепко жму руку, надеюсь на встречу.

Жизнь плюс
Спасибо вам, друзья моей юности, за возвращенную память. Всплыли "лица, давно позабытые", прозвучали милые сердцу имена. Давайте и я поделюсь тем, что вспомнилось.
Подпольный "Вопль" - это, можно сказать, вершина инакомыслия в КазГУ семидесятых. Его первой ласточкой для меня был наш сокурсник - фамилии, к сожалению, не помню, а по имени - Володя. Полноватый такой, чуть старше нас, и с гитарой. Как и всех студентов тех времён, отправили наш первый курс журфака на сельхозработы в сентябре шестьдесят девятого. Ломать кукурузу в Панфиловском районе Алма-Атинской области. Тогда приближался юбилей КНР. После памятных событий на Даманском, в обстановке крайней напряженности отношений двух государств оказались мы в десяти километрах от советско-китайской границы. И вот о чем талдычили каждый день политруки ближайших погранзастав - не помню. Перед глазами - Володя с гитарой в полутемном школьном спортзале, где нас поселили, - и песни Галича.
Думаю, не только для меня, но и для многих, сползавшихся каждый вечер со своими матрасами к володиному ложу сокурсников эти песни были открытием. Пастернака я, конечно, знал, но смысл фразы "до чего ж мы гордимся, сволочи, что он умер в своей постели" тогда до меня не доходил. Как и за что "дали им с отцом высшую" из песни про Караганду. Завораживала пронзительная исповедальность текста, его непохожесть на то, что звучало по радио. Но кому надо, эти вещи понимали, и уже в конце первого семестра Володю отчислили под предлогом больших пропусков занятий.
Отряд не заметил потери бойца - замелькал калейдоскоп студенческой жизни. Общественные науки - подряд три пары лекций научного коммунизма или истории КПСС выдержать было трудно. Скоротать тягучие часы помогал магазин "Кооператор" через дорогу от универа - о нем уже писали здесь. Мне принадлежит сомнительная честь изобретения «машины времени». Бралась поллитровая фляжка от коньяка, в неё переливалось взятое "врассыпуху"' т.е на разлив, вино, и вставлялась пластиковая соломинка от вошедших в моду коктейлей. Прибор помещался во внутренний карман пиджака. Оставалось лишь время от времени с задумчивым видом склонять голову и, спрятавшись за лацкан, посасывать винцо - неплохое по тем временам, кстати. Время летело - как под наркозом, чуть не спился я тогда.
Прийти в себя помог клич о наборе в университетскую команду КВН. Сколько было там интересных ребят - лица, голоса передо мной, а имён не помню. Капитан... вот капитана, кажется, звали Сержан - мотор, заводила, организатор от Б-га. Это он добился, чтобы нас в разгар семестра на две недели поселили в урочище Медео на турбазе - писать сценарий и репетировать. Из всего сотворенного той зимой помню лишь дурацкую парафразу на название популярной тогда телепередачи "А ну-ка, парни!" В одном слове буква "а" менялась на "я", и все дико ржали над
двусмысленностью.
Противником нам выпала сборная Кривого рога. На первой же совместной репетиции в московском Телетеатре мы поняли, что шансов противостоять богатой украинской команде у нас маловато. И роста они все как на подбор одинаковые, и сценарий написан профессионалами - этого никто не скрывал, - да и костюмы пошиты индивидуально для каждого. Наши наряды тоже были однотипными - чёрные брюки и красные атласные рубахи апаш. Взято это было напрокат из костюмерной какого-то алмаатинского театра , и напоминали мы цыганский табор.
Чтобы как-то обыграть наряды, решено было предстать перед зрителями в образе шампуров с шашлыком - ешьте нас, да не подавитесь... На каком-то заводе нарезали полутораметровые, в пять сантиметров диаметром трубы из нержавейки, на концах которых были деревянные рукоятки - шипы. С их помощью составлялся огромный шампур с кольцом на конце - этот самый тяжёлый фрагмент я и таскал. Шампур мы брали подмышку, и с залихватской песней выходили на сцену.
А теперь представьте: поздно вечером в вагоне метро едет, а потом идёт по московским улицам банда с обрезками труб в руках. Лица у нас большей частью были усталые и злые после многочасовых репетиций. От Телетеатра до общежития Университета дружбы народов, где нас разместили, путь не близкий. В один прекрасный момент на оживленной площади кто-то из команды обратил внимание, что люди нас как-то сторонятся. Отошли все метров на двадцать, и шествуем мы в центре огромного пятна, если сверху посмотреть. Не успели удивиться, как подходят к нам несколько молодых ребят и просят на трубки глянуть. Вроде не хулиганы, поэтому вежливо им объясняем, что это не игрушки, а театральный реквизит. Ребята настаивают, к ним из окружающего нас кольца подходит подкрепление и так крепко нас обнимают, что не пошевелиться. Перед носом разворачиваются "корочки", где написаны имена и звания работников райувд. Короче, продержали нас несколько часов в "обезьяннике", пока все не выяснили, запаковали "холодное оружие" в какую-то тряпку, и довезли его на газике до общаги, а там и мы подошли. В благодарность ребятам, которые вполне могли конфисковать опасные предметы, мы подарили пригласительные на запись КВН - страшный дефицит в те годы.
Ту игру - последнюю в первом этапе истории Клуба Весёлых и Находчивых, мы проиграли - всего в одно очко. Справедливо проиграли, по-моему. Но кому-то в университетском комитете комсомола показалось, что нас засудили. Написали от имени ректората жалобу в ЦК комсомола, что большие деньги победили самодеятельный комсомольский задор, и там дали ход этой жалобе. Очень, как оказалось, во-время. КВН давно уже мозолил глаза партийным идеологам, он был последней птичкой хрущевской оттепели. Прикрыли передачу, позволявшую себе время от времени сомнительные с точки зрения идеологии шутки, и воскресла она только во времена перестройки.
А наша команда в усеченном составе стала основой нового университетского начинания - студенческого театра. Не СТЭМ - театра эстрадных миниатюр, а настоящего театра драмы и комедии. Ну, мы надеялись, что со временем наша студия таким станет. А поддерживал эту веру наш режиссёр Александр Горкин - артист одного из алмаатинских театров.
Спасибо Саше - своим энтузиазмом он заряжал самых бездарных, а из более-менее способных выжимал весь возможный актерский потенциал. Поставили сказку-притчу Э.Успенского "Вниз по волшебной реке", написали все вместе пьесу "...следовательно, существую". Именно так, с многоточием и с маленькой буквы. Перевод кстати пришедшей на ум латинской пословицы Cogito ergo sum - "Мыслю, следовательно существую".
Атмосфера в театральной студии была... наверное, самой лучшей, что довелось мне узнать за всю жизнь. Молодые, все чуточку - а то и всерьез - влюбленные друг в друга, и в дело, которое мы делаем. Впереди вся жизнь, и все будет только хорошо.
-Я вам завидую, ребята, - сказал зашедший как-то на репетицию приятель Горкина. - Но это, к сожалению, ненадолго, я много студий повидал. Дай вам Б-г оставаться такими ещё хотя бы пару лет...
Жизнь продолжалась, одновременно с театром многие из нас участвовали в подготовке стенной газеты. О ее размерах здесь уже писалось, добавлю лишь, что отличалась она и оригинальностью верстки. Отвечал за это Миша Бриль, впоследствии бессменный ответсек, а потом и редактор областной газеты "Огни Мангышлака". Газета делалась в формате 3D, как принято сейчас выражаться. На плоской поверхности возникали какие-то бумажные макеты, вырастали причудливые цветы, из-под строк выглядывали любопытные кукольные глаза. Моя, помню, длиннющая притча по мотивам увольнения одного из либеральных преподавателей была оформлена как язык, свисающий до пола.
Со временем театр, как и газету, стали потихоньку прижимать. А когда выгнали лучших филологов, имена которых упомянул Володя Решетов, и вовсе перестали церемониться со студентами. Вылететь из универа можно было уже просто за анекдот, как случилось с одним из ребят на военной кафедре. Пресловутый полковник Оспанов, преподаватель теории стрельбы и автор изречения "Агай-шагай не пойдет, удачи не видать", проявил политическую бдительность, буквально схватив студента, рассказавшего у раскрытой двери его кабинета шутку про Брежнева.
Атмосфера накалялась, но нашему курсу было уже не до того: писались дипломы, многие всерьёз сотрудничали в газетах, на радио и телевидении. А в душах следующего за нами четвёртого курса тем временем вызревал ВОПЛЬ, о котором я узнал лишь несколько дней назад, случайно попав на этот сайт.
Большая часть моей журналистской деятельности прошла в Казахском телеграфном агентстве. Был собкором ТАСС-КазТАГ по Мангышлакской, Гурьевской, а потом и Чимкентской областям. В ежедневной круговерти постепенно забылся "голос дудочки тростниковой" из песни Галича. На моей должности хватало и денег, и дефицитных продуктов, и впечатлений. Казалось, все вокруг так живут.
Советская журналистика, и особенно новостные агентства специализировалась на положительных сторонах окружающей действительности. По отдельности каждый материал не был, в общем-то, враньем. Строились заводы, собирался какой-никакой урожай, бурились скважины и выступала художественная самодеятельность. Но все вместе, как я понял в конце-концов, мы искажали истину, попросту врали и себе, и читателю. Кто искренне заблуждаясь, кто-то цинично обманывал, - потому что понимал, что происходит, а стать диссидентом духу не хватало.
Свою вину в рекламировании советского образа жизни я начал постигать только с началом перестройки, когда валом пошли разоблачения всего и вся. Появились наконец и пластинки покойного уже Галича, мне стало наконец понятно, о чем он пел. В то время я сделал несколько материалов, которые хотя бы частично служат оправданием первой половины жизни. И меня - горжусь - травили, таскали в идеологический отдел ЦК компартии Казахстана. Я заступался за людей, за меня заступались коллеги через свои средства массовой информации. Короче жизнь налаживалась, и казалось, все у нас получится.
Пока одно прекрасное утро не началось мелодией "Лебединого озёра". Весь день я ждал, когда же опубликуют заявление ЦК КПСС с осуждением военного переворота. Не дождался, наконец-то понял все до конца, и наутро выложил партбилет секретарю парторганизации, где состоял на учете. Матерый, жизнью битый газетный волк пытался предостеречь, пугал репрессиями, но мне уже было все равно. А через пару дней он выпытывал, откуда у меня были сведения, что путч провалится...
Распустили компартию, пошёл парад суверенитетов, реорганизаций и всеобщий бардак. Но постепенно стало пованивать прежним. Снова стали не нужны критические материалы, требовалось больше позитива и развлекухи. Ладно, и не такое терпели. Вновь вошедшие в силу служебные письма "Вам надлежит организовать подписной материал имярек на такую-то тему с такой-то направленностью" я игнорировал, пока не получил недвусмысленное предупреждение. Там был приведен демографический анализ моей области и делался вывод, что ее проблемы, возможно, будет лучше освещать человек одной с коренным населением нации.
Нет у меня обиды на автора того послания. Логика истории такова, что люди сбиваются в группы, группы в общины, а общины в национальные государства. Хочешь жить не со своей этнической группой - прими ее законы, пойми ментальность, выучи язык. Нужно было выбирать, что учить - казахский или иврит. Я выбрал иврит. Год зубрил его основы в классе при местной синагоге, а потом уехал с семьей в Израиль.
За пару дней до отлёта вытащил весь свой архив - килограммов тридцать бумаг, фотографий, газет и магнитофонных пленок - за гараж, и спалил все к чертовой матери рядом с могилкой нашей предпоследней безвременно задавленной автомобилем собачки. А последний мой казахстанский лохматый друг уезжал со двора, встав на задние лапы и глядя из окна машины приятеля, который согласился её приютить. Архив горел долго, приходилось его то и дело ворошить, читая куски когда-то написанных фраз на летающих вокруг костра листах.
Так закончилась первая половина жизни. Осознание причастности к большой лжи отвратило меня от полученной профессии. Начал работать на заводе, с самых низов, уборщиком. И если первые пару лет ещё подумывал перейти когда-нибудь в местную русскоязычную газету, то теперь рад, что этого не случилось. И здесь то же вранье и тенденциозность, то же подчинение – определенной партии или владельцу редакции.
Свою вторую жизнь я получаю в зеркальном отражении той, первой. Бывало, порхал куда хотел, вставал когда хотел: утром ноги в тапки сунул, и уже на работе - такая у собкора специфика. Здесь - посменная работа, часто по двенадцать часов, не забалуешь. Там - контролируешь только себя, здесь пришлось многие годы отвечать за пару десятков человек рабочей смены. Потом, правда, с начальников сняли за проявленный цинизм и непонимание грандиозных задач, которые выдвинул новый на тот период руководитель цеха. Его уже нет на заводе, а я так и прижился на более спокойной и с теми же деньгами должности контролера качества.
В отличие от более профессиональных коллег, следующих завету "ни дня без строчки", я в силу природной лени придерживался по жизни принципа "Можешь не писать - не пиши". Но иногда все же срываюсь, отвечаю на посты в российских блогах и комментарии к ним.
Удивительно, как за несколько лет из народного сознания выветрилась правда, которую все узнали в конце восьмидесятых. Ну ладно, рядовой потребитель информации об этой правде уже забыл, но кем надо быть журналисту, чтобы снова врать - врать уже осознанно и злостно... И сколько ненависти в душах верных путинцев, ненависти к своим "либерастам", к американцам и, конечно, к евреям - нынешним диссидентам. Даже дочь Галича, предав память отца, нападает на всенародно травимого певца. Такой вот новый поворот…
Мой ник – grigro – появляется и в израильских сайтах на русском и иврите. Кроме всем понятных внешних и внутренних врагов – исламистов, есть в стране еще более опасные недруги – крайне левые идеалисты, мечты которых способны завести страну в пропасть. По мере сил участвую в борьбе с ними. Ведь для меня, как и для большинства репатриантов из бывшего СССР, здесь – ultima thule, последняя земля. Отступать некуда. Следует жить.

Добрый день, Елена. Спасибо Вам за добрые слова в адрес нашего сайта.

как трудно писать отклик на то, что сделано так талантливо и профессионально! С уважением, Елена.

Старик, будешь долго жить!!! Рад - не то слово!!! Пиши! Я буду в Риге - позвоню тебе. Обнимаю!

Привет, старик! Безумно рад твоему нахождению среди нас! Пиши на мой адрес - вышлю тебе пару-тройку экзов.

И вообще подробнее (как дошёл до жизни такой и слухов таких?)...

Сообщите, пожалуйста, как можно приобрести вашу книгу?